Что вы представляете себе, когда слышите слово «Crystal»? Скорее всего, что-то воздушное, прозрачное, созерцательное. Мягкое сияние, пасторальные синты, музыкальный фон для занятия йогой.
Вот только в случае с альбомом «Crystal» Мэгги Пэйн всё это — ложные координаты. Здесь вместо хрустальных вибраций — кристаллизованный ужас. Вместо Нью Эйджа — тёмная материя, которую трудно измерить или объяснить. Наверное, именно по этой причине «Crystal» уникален. Этот альбом пугает, зачаровывает и не даёт расслабиться.
Магги Пэйн — не новичок в деле странных звуков. Ученица Гордона Маммы, Бена Джонстона и Роберта Эшли, она принадлежит к той когорте американских композиторов, которые подошли к электроакустике как к алхимии. Музыка для неё — не развлечение, не товар, а способ взаимодействия с пространством, телом, памятью, психикой. Долгое время Пэйн была со-директором Центра современной музыки при колледже Миллс. А ещё она — одна из тех, кто скромно стоит в тени громких имён, делая музыку, способную конкурировать с самыми радикальными экспериментами второй половины XX века. Сейчас Мэгги Пэйн 80 лет. «Crystal» она записала буквально полжизни назад в 1986-м. И от этого альбома до сих пор веет чем-то потусторонним. Особенно, если при прослушивании закрыть глаза и воспринимать этот альбом как экспириенс.
Открывающая композиция «White Night» начинается с почти вкрадчивого дрона — как будто кто-то дышит вам в затылок в тёмной комнате. Потом этот «кто-то» превращается в шипящий, пульсирующий вихрь, и вот вы уже не в своей комнате, а в холодной бездне. В основе трека — обработанные фрагменты произнесённых имён друзей и коллег Пэйн. Эти фрагменты формируют микро-ритмы, которые пересекаются, смещаются, деформируются. Речь исчезает, остаётся только паттерн. Как эхо мыслей в бессонную ночь. Кстати, название «White Night» как раз об этом. Во французском языке «белой ночью» называют состояние, когда мысли не дают уснуть. Впрочем, и к изнанке летнего Петербурга этот саундтрек может подойти очень неплохо. Особенно если вы не из пугливых.
И дальше всё только закручивается. Один критик однажды хорошо описал «Crystal» фразой: «Это не медитация, это обряд экзорцизма».
Следующий трек, «Scirocco» — это пьеса для живой флейты, многократно пропущенной через цепь эффектов. Тридцать два слоя записанной и обработанной флейты формируют бурю — сухую, как пустынный ветер, в честь которого и названа композиция. Впрочем, «Scirocco» рождает ассоциации не только с погодными явлениями. Порой этот дрон кажется олицетворением космического ужаса и бесконечного одиночества посреди вечности. Флейта здесь начинает дышать, пугать, страдать. Это уже не музыка, а что-то между звуковым ритуалом и саундтреком к фильму Тарковского.
А вот заглавный трек «Crystal» — квинтэссенция подхода Пэйн. Он написан на синтезаторе Moog с обильной многоканальной записью. Здесь важно постоянное движение спектра каждого звука, модуляция в чистом виде. Иногда это звучит как лабораторный эксперимент, где на ваших глазах (вернее, в ушах) происходит формирование звуковых кристаллов. Непредсказуемых, холодных, изломанных. Кто-то снимает лаву, кто-то — умирание звезды, а Мэгги Пэйн будто бы документирует трансформацию звука в субстанцию.
Завершающая пьеса «Solar Wind» всё-таки отправляет слушателя в космос. Причём, в буквальном смысле. Она основана на данных NASA — точнее, на записях плазменных взаимодействий солнечного ветра с планетами нашей солнечной системы. Эти данные человечество получило с космического аппарата «Вояджер». Мэгги Пэйн интерпретировала эти сигналы через синтезатор. И получился даже не столько обычный эмбиент, сколько звуковое документальное кино о космосе, где красота и разрушение сливаются в нечто пугающее, холодное и манящее. Начинается всё мягко: завораживающие гармонии, похожие на следы комет, а затем — гул, рёв, белый шум, и всё исчезает в этом космическом хаосе.
Там, где другие экспериментальные музыканты создавали звуковые медитации, Пэйн вызывает демонов. Её музыка не лечит — она вскрывает. Как хирургия без наркоза. Как если бы кто-то сделал полевую запись того, как Вселенная кричит от боли. Именно это делает «Crystal» таким уникальным альбомом. Он пугает, гипнотизирует, провоцирует. По сути это антипод всему, что можно ожидать от альбома с таким названием. Это работа опередила своё время: она предсказала дарк эмбиент девяностых, работы Lustmord и раннего Стива Роача. Но Мэгги Пэйн идёт ещё дальше — в сторону звуковых архетипов, которые звучат где-то на границе с безумием.
Возможно, поэтому он остаётся живым спустя почти 40 лет. И именно поэтому на пластинку стоит обратить внимание. Не потому что она «хорошо звучит» (а звучит она отлично). А потому что она не похожа ни на что. Она показывает, как может звучать электронная музыка, когда у композитора есть не просто техника и идея, а экзистенциальная задача.
И мы очень рады поделиться тем, что у нас есть редкий оригинал этой записи. Не переиздание 2017-го года, а раритетный первопресс 1986-го.
Готовы отправиться в космический трип к глубинам хтонического ужаса?
